Законы веры. Психология. Философия. Эзотерика - Станислав Граховский

Я ищу свои фоновые значения. То что было для того что стало. Деревня 3-я станица, Новосибирск, Криводановка, Крым… нет… это лишь географические объекты. Нужен тот объект – фетиш, который был значим, который создавал меня без моего участия, без активного понимания.

Пастух, санитар, киномеханик, тракторист, таксист, член КПСС, тоже цепь, но и это не то. Русский, поляк, еврей, китаец, кореец – тоже лишь попытка поиска, но не фон. Не тот гештальт, который постоянно гипнотизировал меня. Странный гипноз… медбрат, лётчик, военный офицер, шаман, врач, таксист, казак, тибетский лама…

Фамилия позволяет видеть свою неповторимую генетическую историю. Вероятно данная память это особые специи для имеющегося статуса. Поэт и писатель, что-то выдающий «на-гора», спортсмен и там, и тут, играющий на всех музыкальных инструментах. И ведь совсем недавно был депутатом. Но всё это не даёт возможности быть замеченным.

Нога, погрызенная волком, многократные встречи с медведем, но нет, нет и нет. Это не события. Должен быть фон, что-то сильно фонило. И фонит сейчас. Что-то давно нужно нейтрализовать.

Я носил в руках гальку, запускал в небо бумажные самолёты, играл в опилках, играл в карты при свете керосиновой лампы, пил бражку от глистов и спал на полу на фуфайке возле печки…

Я ищу свой гештальт изо дня в день. Стараюсь найти тот фон, который создал меня. И не найду… как и смысл, того, что когда-то было.

Глаза

Его глаза давно не отражали мир и покой, лишь только бешенство и страсть. Началось это давно в 95м. Именно глаза тогда, как казалось, видели конец всего. Или искали этого. Понимание картины мира сменилось на полный его абсурд. Революционный держите строй. Для кого его держать? Для тех у которых свои планы на всё, на тебя, на твою жизнь. Тебе внушили правила и понятия, развели на темы совести, чести, правды и родины. Ты всегда верил в это, потому как у тебя просто более ничего нет. Это там Другие, могут всё мерить Другими категориями. А я только этими. Я не могу быть великим стратегом, даже тактиком, в моих глазах постоянно стоит жажда подвига.

Я обменялся с ним глазами, я увидел этот взгляд и понял, это то единственное что я могу предложить этому миру в ответ. В ответ на непринятия меня, в ответ на участь животного существования, на бедноту и унижение, на постоянное стремление хоть как-то кому-то и что-то доказать.

Они устали первыми. Окулисты не верят, что глаза могут болеть. За чем мне их вера или неверие, я-то знаю. Картина мира то расплывалась радужными кругами, то становилась чёрно-белая, то изменялась в размерах, пропорциях. Попытка поиска «фокуса» не удалась. «Фокус не удался». Всё оставалось точно таким же. Объекты окружающие глаза могли менять облик, но не меняли содержание и быстро демонстрировали своё истинное лицо.

Тёмные очки, ни на кого не смотреть, медитировать на чёрную точку на стене, игра, не приносящая результатов. Бешенство и страсть, вот что приносит результат. Необходимо рвать эту окружающую действительность, разгоняя этих сонных навозных мух вокруг себя, не давая ничему заржаветь, протухнуть и испортиться. Мы сами виновны в том, что что-то портится. Съешь, поменяй, выкинь, сделай хоть что-нибудь. Сделай то, что не даст потом тебе ни единого шанса присесть на пятую точку и тупо смотреть вечерние новости, пожёвывая очередной бутерброд.

До определённого времени в своей жизни я доверял только глазам. Увижу, поверю, но очень скоро я понял, что видение и вера, очень далеки друг от друга, и никак не связаны. Я вижу мир, которому нельзя верить, я чувствую этот мир изнутри, но ничего не могу поделать с этим. Бесконечный подвиг не приносящий результата, не может быть подвигом. Это просто игра в него, в веру значимости событий. Значение которых известно только тебе.

И мне не остаётся более ничего, как врать своим глазам. Врать про то что они видят. Я вру им, что это всё то, что мне надо, о чём я мечтал и чего я хотел. Вру что это моя родина, ум, честь, совесть… играя в перестановку слов, чтобы ещё более… а в общем, возможно так делают большинство из окружающих меня человеков.

Дети восьмидесятых

Решил проанализировать возрастные сетки, разделяя их по десяткам года рождения, как именно изменяют десятилетия новые поколения, и пришел к такому результату:

Начну с шестидесятых – люди активно желающие работать, причем везде и всегда, призыв нужно что-то делать, плох тот, кто не делает ничего, только трудом можно заработать себе на хлеб, учеба это тоже труд, нужно учиться, в поте лица зарабатывать и гордиться этим. Вот основная стратегия. Еще можно прибавить награды за заслуженный труд – авто, квартира, дача. Всё сами, всё знают, чего это стоит и как нелегко далось.

Семидесятые – да работа нужна, но нужно выбирать и если повезет я стану… врачом, юристом, учителем, моя работа должно быть на виду, оцениваться, оплачиваться, социумом, государством. Выбираются почетные направления и труд, есть то что ради чего, несмотря ни на что вопреки всему. Люди оцениваются, как вот повезло, он вон кто, у него дядя, папа вон кто и пр. оценочные критерии и стремление вырасти, прилагая труд и рассчитывая на везение.

Дети восьмидесятых – так понятно труд не всегда приносит тот результат который мы хотим, и даже вообще не приносит, я буду работать только если это действительно мне надо если захочу, если интересно, для себя, и пусть мне за это много платят, за то что работа будет моим хобби, у меня есть материальные достижения моих родителей, потому мне не обязательно впахивать как папа Карло, я буду жить для себя, захочу детей рожу, нет, нет, поеду отдохну, люди должны отдыхать, так все делают, иллюзорные ценности и их значение, вещизм не приносящий удовлетворения, шопоголизм. Я могу отключиться от этого не моего мира с помощью наркотиков. Но у меня может быть неповторимая миссия, тогда я буду это делать, понимая, что я один герой на планете земля.

Дети девяностых – почему мы такие умные, а вокруг одни идиоты, что-то придумывают себе, куда-то ходят, работают, что-то для чего-то делают, мы цветы жизни, все везде всегда есть все доступность и вседозволенность, полны магазины полны кошельки нужно только брать, иногда культурно прося, иногда просто так, ведь мир переполнен. Нет необходимости учиться, работать, думать, стремиться накопить что-то потом поехать куда-то, можно это делать прям сейчас, и никто ни в чем не виноват. На любой вопрос ответ – а смысл? Теряется нужда в близких, отвращение к ним, они такие недоразвитые, тупые… Ценности достижений исчезают. Эти дети в период возможного «созревания», в 30—40 лет, решат, что можно брать не только из кошелька родителей, но и везде по всему миру, все достижения прежних цивилизаций. И вероятно с легкостью развяжут ни одну войну.

Откат к пятидесятым, ради интереса, говорит о том, что это – стремящиеся ко всему во всем и везде, человек приходит как хозяин, если строим, на века, все глобальное неповторимое, пусть нас не вспомнят, но увидят наши результаты. Мы будем лучшими во всем, создадим академиков, героев, и пр. лучших.

Сороковые – все объединяются вокруг трудности жизни, смерти близких, любовь к родине, так надо, выстоять, держаться.

До того как стало это было то что называли другим. Трудно оценить разницу. Каждое настоящее уникально и единственно в своем роде. Мы держимся за него отрекаясь от любого будущего и боязни наличия прошлого. Всё в прошлом, что может быть страшнее этой фразы? А настоящее, в котором ничего не происходит? Разве не похоже на…

Я говорил с умершими, там тоже самое… Как изменить это тоже, когда его не изменяет даже смерть?

Душа малая

Тяжело всегда было жить малому да слабому. Всё вокруг кажется больше да сильнее. Всё вокруг такое страшное да не предсказуемое. И кажется, что всё это страшное и большое только для того и существует чтобы уничтожать малое. Что для кого-то соломинка, для другого препятствие, которое нужно долго обходить, тратя при этом и так немногие силы.

Для малого всё имеет значение, всё чувствительно и болезненно. Потому как реагировать надо, убегать, прятаться, спасаться. Только так и выживают души малые.

Душа малая покоя себе все не находит, всё ждёт чего-то такого… плохого. Воздействий разных боится и информации какой. Вся на рефлексах существует душа малая. На все вынуждена реагировать, всё замечать, обо всём выводы свои делать.

А силы то откуда брать? Как возрасти над проблемами суеты быта, да оказаться хотя бы головой над облаками? Прыгают, суетятся, мечутся души малые. Страданиями наполнено их мнение о существовании своём. Не сегодня завтра так съест кто. Ожидание печального конца да подготовка к этому, вот чем живёт душа малая.